Флот славен своими традициями, а боцман - их хранитель. Наставлять молодежь, поднимать гюйс на баке, присутствовать при швартовке, знать судно от и до - всё это работа боцамна. О флотских приметах, нюансах профессии, Енисее, речном туризме и неумолимом течении времени нам рассказал Иван Ярославович Князюк, боцман теплохода «Максим Горький».Мой первый боцман - Геннадий Федорович Родин - еще 20 лет назад сказал: «На Енисейском флоте осталось нас всего два боцмана - я и Ваня». Я это крепко запомнил, и, стараюсь соответствовать. На «Горький» я пришел с «Лермонтова», где тоже работал боцманом. Что это за должность? Боцман, по сути, завхоз, выбирается капитаном из числа наиболее опытных и ответственных матросов. На «Лермонтове» я занимался всем судовым хозяйством. С утра встаешь, идешь на обход, определяешь фронт работ и вперед: ставишь задачи, снабжаешь инструментом, контролируешь процесс, фиксируешь выполнение. Вахты меняютсячерез 4 часа и каждая, вновь заступившая, считает, что ты только что проснулся и огурцом! На сложном участке пути боцман должен быть на баке в полной готовности отдать якорь. Он обязан присутствовать при любой швартовке, контролировать шлюпки с пассажирами на посадке-высадке. В общем, весь день как белка в колесе. На «Горьком» «вертикаль власти», к счастью, выстроена по-другому: коллектив большой, управленцев несколько, обязанности чётко распределены, так что хоть выспаться успеваю.
О знаниях, умениях, навыках
Чем еще занимается боцман? В кают-компании порядок поддерживает, объясняет молодым всё, вплоть до мелочей. Например, что в тельняшке нельзя туда заходить, потому что это нижнее бельё. Моя задача познакомить матросов с каждой клёпкой на теплоходе, с каждой флотской приметой. Мой первый капитан никогда не выходил в понедельник в навигацию - это дурная примета. Когда Полярный круг проходим всех «перворазников» нужно искупать, иначе погода будет плохая, - сто процентов! Слово «черт» не произносим, «будем» - тоже не произносим, говорим «должны быть там-то во столько-то». Ну, и конечно, техника безопасности, - это тоже на мне.
Руководствуюсь в работе инструкциями, конечно, собственным опытом и опытом своих учителей. Литературу соответствующую читаю. Книги, изданные в помощь боцману в «мохнатых» годах своей актуальности до сих пор не утратили. В них объясняется каждая команда, которая подается с бака, все тонкости и обязанности. Всё про всё: такелажные коврики, краска, устройство судна... Боцман должен уметь рулить, знать огни, владеть кучей навыков по хозяйственной части, суметь сделать из подручных средств нужную деталь. Сейчас, правда, ничего сами не делают на реке, все покупают. А я люблю самодельные вещи. Возьмем, к примеру, лёгость - причальный конец.
Мне повезло, супруга увлекается макраме, она обвязывает «шишку», внутри которой обычная пупырчатая перчатка с песком. Лёгость привязывают к веревке и швыряют вручную на судно, к которому швартуются. На Енисее этот процесс можно наблюдать на Казачинском пороге, где нас берет на буксир туер. Хорошо, когда получается с первого раза. Сейчас, смотрю, кидают все больше резинки, либо полено, мне такой деревянной «шишкой» нос сломали, от борта отлетела. А на морских судах стоят специальные пушки, которые стреляют лёгостью, главное, чтобы была сухая, мокрая плохо летит.
На флоте раньше проводились соревнования, настоящее многоборье, одним из элементов его было как раз метание лёгости. Сектор разбивается, дальность примерно 50 метров и ты должен не крутя, а раскачивая, швырнуть ее и попасть в сектор как можно дальше. У морских боцманов есть хитрость - на самой веревке в метре от «шишки» делают петельку, пальцем цепляют, заносят за голову, раскачивают и швыряют. Отлично летит!
О днях минувших
Я работаю на Енисее с семнадцати, в этом году, получается, уже 40 лет. Первую свою навигацию ходил матросом на пассажирско-туристической линии, и до того, как стать боцманом, много кем побывал. Окончил сначала ПТУ здесь, в Красноярске, потом Ленинградское речное училище и приехал работать на судоподъемник специалистом гидротехником. Затем трудился в изыскательской партии, «доработал» до начальника, - мы делали лоцманскую карту Енисея. Как так получилось, я до сих пор не понимаю, видимо, под влиянием момента мне в голову однажды пришла мысль, что я больше не хочу быть комсомольцем. Тогда мне на радио даже посвятили несколько минут эфира, я и вырезку из газеты сохранил: «Начальник изыскательской партии №8 Князюк Иван Ярославович, его жена Ольга и капитан его судна, приписанного к партии, написали заявление о выходе из комсомола». Шумиха была страшная, начальник ведь не может быть непартийным, а уволить нельзя, потому как не за что. В итоге партию просто сократили и отправили меня работать капитаном -мастером пути. Там народу в подчинении всего трое, «совращать» мне было некого.
Мастер пути - работа бесконечная. У меня был свой участок на Енисее, который наша команда обслуживала, - береговые и плавучие знаки в ведении. Их сбивают, ломают, огни на них надо зажигать. Поднимаешься на участок, ремонтируешь, ждешь, когда стемнеет, проверяешь, зажглись они от фотоэлементов или нет, записываешь те, которые не горят, на следующий день меняешь. Работы на реке много, это только кажется, что вода есть, судно есть - и вперед. Те же створные знаки до сих пор используются, несмотря на повсеместное внедрение спутниковой навигации, зрительный прямой контакт никто пока не отменял.
Самым ярким было время работы на туристко-пассажирских рейсах. При СССР круизный туризм на Енисее был на высоте, по реке ходили 13 дизель-электроходов, всегда заполненных под завязку. Рейсы тогда были круговые, по 15 дней - от Красноярска до Усть-Порта, позже, их сократили до Дудинки, - теплоходы ветшали, а севернее Дудинки у Енисея уже морской норов. Круизами занимался «Спутник», особенно популярным был тур «Полярная Звезда». Туристы возвращались по нескольку раз на него, добрые слова в книге отзывов для команды оставляли.
У нас почему-то многие думают, что круиз, в первую очередь, это не выкисать из бара. Конечно, и такие туристы встречались, но большинство все-таки приезжали ради видов и программы. Экскурсий было море, высадки каждый день. Помню, была зеленая стоянка на Зыряновском осередке - острове между Канготово и Верещагино в Туруханском районе. Песок чистейший, теплая вода, а какая там шикарная рыбалка - за час ведро язей ловили, и стерлядь на закидушку!
Раньше рыбы везде на Енисее было очень много. Нынче ценные породы начинаются только от Верхнеимбатска, Бахты и дальше на север, а всё, что до Ворогово называют «голодным плёсом» - там только «черная» рыба. Куда делась ценная? Рыбу зверски ловили в самом начале нулевых, черпали как в последний раз. Представляете, 13 теплоходов и все везут рыбу тоннами. Даже стерлядка килограммовая, её «шишкой» называли, потому что колючая, и та шла на ура. До самой маленькой рыбки - «перчатки», в которой одна кожа, - все забирали, солили и продавали! Прижали всю эту торговлю жестко, раньше штраф отбивали за следующую рыбалку, а теперь за один хвост - 160 тысяч, и продавать особо некому - народу-то нет, пассажирских судов всего ничего. Людей с одной стороны понимаешь, жить на реке и не заработать - глупо, альтернативы-то нет, леспромхозы умерли, на одной картошке не протянешь, да и не везде она растет. Понятно, что сами на налиме сидят всю зиму, ценные породы идут только на продажу. Поголовье восстановится, конечно, но пока об этом рано говорить. Покупаем тугуна и не жалуемся!
О енисейских судах, лихих 90-х и антиквариате
Мне повезло, я долго работал с одним капитаном Михаилом Петровичем Сизовым, многому у него научился. Он уже, конечно, в возрасте, но слава богу, жив-здоров, приходит в гости. Работал я на «Литве», «Латвии», «Композиторе Прокофьеве» и «Лермонтове» - последний был самый ходкий на Енисее. Все они построены в 50- х гг прошлого века в Комарно (Чехословакия). Занимался их историей, храню снимки, на которых они, новенькие идут по Дунаю, потом по Черному морю и дальше - по рекам, каналам и морям - сюда на Енисей. Снимки сделал механик одного из судов. Люблю их рассматривать, ведь часть теплоходов нынче распилены, некоторые стали гостиницами и ресторанами. На ходу только «Профессор Близняк», построенный тоже в 50-х, правда, в Германии, и близнецы «Чкалов» и «Матросов»..
В 90-х, конечно, ситуация была страшная. Работы почти не было, команды сокращали, люди с ума сходили по-настоящему, помню, третий штурман и врачиха у нас запирались с катушечным магнитофоном, писк какой-то слушали, с инопланетянами общались. Я слава богу, пережил то время без потерь для психики, хотя и стал участником трех сокращений: теплоход отрабатывает 4 года - его списывают, меня сокращают, года через три снова приходишь на другое судно, и та же история. Когда суда начали списывать и резать, никто не заботился о сохранении или передаче в музеи предметов интерьера, каких-то артефактов интересных. На «Литве» в музыкальном салоне стоял маленький немецкий рояль - его просто выкинули на помойку. На нескольких теплоходах я смог собрать всё, что показалось ценным в части истории судоходства, в первую очередь, конечно. Например, от руки нарисованные стенгазеты с приклееными фотографиями. С «Прокофьева» забрал книгу отзывов и предложений, где нашел о себе добрые слова от гостей из Казани. Когда «Горький» в Красноярск пришел, я у него покопался в недрах, обнаружил массу интересного - книги, календари, волжские пейзажи, портреты писателя. Как такое можно не сохранить?! Некоторые даже развесил - в столовой и у себя в каюте.
Аккуратно на моей памяти разобрали только «Ипполитова-Иванова», и то, потому что он попал в частные руки. Там была отделка из ценных пород дерева - фигура осетра, фрукты всякие в ресторане. Бронзовые люстры шикарные, каждый лепесток пропумерован! Мебель почти «от мастера Гамбса». Запомнились дубовые стулья с выжженой печатью венской фирмы, у которой был филиал в Комарно, они гнули стулья для теплоходов. Стулья продюжили 50 с лишним лет в ресторане, ими дрались и кидались, а там даже бархат сохранился «родной»! Все это совершеннейшие раритеты, нынешняя мебель, увы, таким запасом прочности не обладает, это я вам как боцман говорю.
О туризме на Енисее
Я был свидетелем печального момента, когда туризм на Енисее прекратил свое существование, и все думали, что навсегда - в 2003 году продали «Чехова». Туркомпании тогда к круизам охладели, и мы сами ходили по городу, развешивали объявления о туристических рейсах. За 15 дней просили 70 тысяч, но у людей не было денег, а если и были, они предпочитали отдых в жарких странах, а не на ветхих полувековой давности судах, в ремонт которых толком и не вкладывались. У тойу же «Латвии» когда её списывали, палуба была как бумага. Короче говоря, убито все в хлам у нас было, на Волге теплоходы тех же серий в гораздо лучшем виде ходили, - там за ними следили, ухаживали. А у нас краску чуть ли не из дома приносили для ремонта, ресурс наши теплоходы выработали на 50 лет вперед еще до распада СССР.
Был в моей практике один интереснейший рейс на «Прокофьеве», на последнем, так сказать, вздохе советской власти. Тогда пассажирское агентство пыталось еще что-то спасти, прощупывали линию на Нижней Тунгуске до Туры. Какая же там первозданная красота: сопки мрачные, скалы совершенно дикие, нетронутые человеком места, чумы по берегам - настоящая экзотика и глухомань! В стойбище Тутончаны останавливались, местные, помнится, были потрясены визитом туристов, - с 81-го года, когда на Тунгуске затонул «Академик Киренский», столько народу сразу к ним не приезжало. Помню, там рейку в воду забиваешь и видишь, как уровень прямо на глазах меняется за пару часов - то падает, то поднимается. Трехпалубный пассажирский пароход почти все время вверх тащили на буксире, течение сумасшедшее, порогов и камней не сосчитать, зато обратно как на лыжах неслись, только елки мелькали.
В Красноярске, когда речь заходит про круизы, все сразу вспоминают «Антона Чехова», даже те, кто на нем ни разу и не ходил. Речное судно класса «море», ходившее аж до Диксона, конфетка - и снаружи, и внутри! Сам проходил Казачинский порог, настолько был мощный, а большинство тяжелых судов в порог поднимает туер «Енисей» (у него 4 тепловозных двигателя - мощности двух идут на винты, двух - на лебедку). «Чехов» сейчас трудится на Волге и Дону, реконструирован и по-прежнему - великолепен. Увы, сегодня он не смог бы ходить по Енисею, воды для него мало. Судовой ход обмелел, сложных участков стало еще больше. Пассажиры, кстати, часто спрашивают, а почему вообще не взорвут тот же Казачинский, и его, и Осиновский ведь уже взрывали для расширения и углубления судового хода. А потому что тогда вся вода вниз уйдет, и верхний бьеф обмелеет, положив конец судоходству. Оно и так еле дышит, больше 10 лет толком не работают земснаряды. Раньше почти 20 снарядов работали по 10 месяцев в году, сегодня на ходу два - одночерпаковый и многочерпаковый, а команда одна - по необходимости то на одном, то на другом судне вахту несет. А галька-то шумит под днищем...
О страшном и разном
Были и страшные вещи на моей памяти. Лодки под привальник в штормовую погоду сколько раз затаскивало, так в Чулково однажды утонула целая лодка с ребятишками. Одна из самых жутких аварий - столкновение «Литвы» с «Бородиным» ночью в районе Лесосибирска. Помню, когда «Бородин» нам на нос наделся, удар был страшной силы, потом скрежет и жуткая тишина. Я телевизор обнял и думаю: «Вот сейчас работы будет до самого утра!» Не помню, как одевался, но почему-то оказался в трех штанах, хотя за бортом был июль, и быстрее на бак - посмотреть и доложить обстановку. У нас пробоина была большая, корпус своим же якорем продавило, снесло фальшборт, только брашпиль посередине торчал, и куча одеял везде, матрасы в крови. Женщину в металл закрутило, муж ее тоже погиб - это была единственная носовая каюта занятая с этой стороны, и в нее как раз якорь влетел. В Лесосибирске сложная обстановка была ночью, все огни в воде отражаются, не понятно толком ничего - где наши, их, где портовые, где городские? Ни черта не видно, а спутниковой навигации тогда не было, вот на «Бородине» и не смогли быстро соориентироваться.
Аварий вообще было много. Южнее Красноярска судоходство было в советское время обширное. Сухогрузы, «метеоры», «ракета» в Абакан ходила по морю. Я сам там не работал, но мужики рассказывали, что опасно было одно время - поля деревьев плавали после лесосвода, в них и в отдельные топляки регулярно кто-нибудь врезался. Курьезные случаи тоже были, на тех же северных рейсах вечно кого-нибудь ящиками с ягодой при столкновениях придавливало. «Антона Рубинштейна» как-то поднимали судоподъемником, так у него швартов оборвался и он поехал назад к воротам, там все присутствующие поседели, представили, как он в Енисей обратно по рельсам съезжает. Но обошлось.
О больших и малых переменах
За 40 лет много чего, конечно, изменилось на Енисее. С грустью отмечаю, что практически умер малый флот в городской черте. Раньше из Красноярска в соседние города и села «ракеты» бегали одна за одной, на отлично справляясь с сильным течением. Увы, у них высокооборотные двигатели с малым жизненным запасом, которые быстро выходят из строя, а денег на новые нет. Речным же трамваям енисейское течение не под силу, двигатели соляру жрут только так, значит и перевозки дорогие, люди вряд ли станут ими пользоваться. Обидно получается, живем на реке, а реки не видим. Что еще изменилось? Пришли как-то в Игарку, а ее нету, сгорела, огромный город просто перестал существовать! В Дудинке деревья появились, а раньше кустики до колен были. От пантеона Сталина в Курейке ничего не осталось, одни железки и елки. На необитаемых ранее берегах возникли новые деревни, зато некогда крупные поселки исчезли. Дамбы заросли лесом и кустарником - заодно и грунт укрепили. Топливо суда нынче расходуют сдержанно, приметил, когда идут вниз, даже не обоими винтами работают, - сплавляются. Придут на сутки позже, зато 30 тонн топлива сэкономят. А еще контингент отдыхающих сильно изменился. Учителей все меньше, а владельцев скважин все больше.
О новом месте и надеждах
Я уже говорил, что застал крах туризма на Енисее, И вот, довелось стать свидетелем его возрождения. Думаю, «ВодоходЪ» здесь задержится, я во всяком случае на это надеюсь. Река, конечно, для них новая, условия другие, с программой тура еще можно поработать. Но даже по первой навигации скажу: туристам очень понравилось, и приезжим, и местным. После долгого перерыва интерес к путешествиям по Енисею огромный, и удовлетворить его получилось. Во-первых, люксовый лайнер, во-вторых, виды такие, что закачаешься, в третьих - качество обслуживания, к которому состоятельные люди привыкли, и даже в Сибирской глуши они его получают. И, самое главное, богатая программа: экскурсии, экспедиционные вылазки, зеленые стоянки, привлечение готовых турпродуктов на местах. У «Водохода» огромный организационный опыт, они прекрасно понимают, что без развития береговой инфраструктуры никакого туризма на Енисее не будет, и готовы в это вкладываться - и средствами, и идеями, и людьми. И на местах видно, что народ начал шевелиться - раз туристы поехали, значит нужно что-то делать, и я говорю не только о торговле дикоросами и рыбой, но и об организации экскурсий, объектах показа. Разруху никому смотреть неинтересно, как и пьянствовать беспробудно. У «Енисейской экспедиции» как тура, я уверен, есть задел на будущее.
На «Горьком» большая команда, нижегородцы и красноярцы хорошо сработались. Мы готовили теплоход к навигации несколько месяцев в Красноярске, по Севморпути пришел, по сути, остов с заваренными окнами. Здесь предстояло выполнить все работы - отделку, коммуникации. Честно скажу, не раз хотелось бросить всё, я уже не в том возрасте, чтобы так пахать, но жалко становилось, столько труда вложено! В итоге остались нетронутыми только твиндек, его освежили маленько, и кормовая часть, Все остальное было сделано заново.
На «Горьком» красноярцев немного: рулевых трое ребят молодых, горничные, электромеханик Коля - с «Лермонтова», я ним уже на пятом теплоходе работаю вместе, оттуда же механик Юрий Витальевич и старпом Алексей Салимович, которого я еще помню на «Композиторе Прокофьеве» пацаном зеленым. Это большая поддержка, когда на новом месте, где много чего отличается от привычного нам по Енисейскому Речному пароходству, есть проверенные временем и работой люди. Что отличается? Требования у нижегородцев другие, конечно, особенно по обслуживанию пассажиров, не все наши выдерживают, поэтому персонал на судне, в основном с Волги, - у них годами отработанные навыки, качество обслуживания на высоте. У нижегородцев своя огромная круизная тусовка, там люди живут теплоходами, все знают друг друга, все успели поработать на разных судах разного класса.
Вообще работать интересно с командой из другого региона. Наши местные судоводители болезненно виспринимают приход «варягов», а для меня и те, и те тепрь свои, за нижегородцев всегда заступаюсь. Говорю: «Вы сорок лет по одной реке ходите и все равно косячите. А они сколько рек и морей, озер и каналов повидали? И на любую новую территорию приезжают и все - сразу работают. Это показатель уровня профессионализма. Опыт у них огромный, не стыдно и перенимать».
Были и трудности перевода. Мы с капитаном тут на «Горьком» тоже не сразу друг друга понимать начали. У нас говорят «якорь дрейфует», если он за дно зацепился, а у них - «якорь крадит». У них «сабаны ставьте», а у нас «ставьте леса».От нижегородцев я услышал, что «якорь чёртом встал» - то есть рогами в корпус, неправильно вышел. Я знаю, так на флоте говорят, но у нас на Енисее такого не услышишь, просто «неправильно встал», ну, или покрепче, бывает скажешь, если дам рядом нет, а чёрта лучше не упоминать. В общем, притирались друг к другу за первую навигацию. А заодно мы - к теплоходу, а они - к Енисею и особенностям жизни на нем. У нас же тут местами дикость полная - не только интернета, даже сотовой связи нет, сигареты только местным продают. Зато теперь им все тут знакомо, на следующий год уже не будут удивляться.
И напоследок
Я не могу сказать, что река - это для меня все! Человек ищет где лучше, опять же, есть семья, и как бы ты не любил свое дело, оно должно тебя кормить. Я 15 лет провел на берегу, но как только появилась возможность, вернулся на Енисей, на «Лермонтов». И, если честно, в первую очередь, из-за людей, с которыми вместе много лет работал, с которыми мы как одна семья. В прошлом году я успел выйти на льготную пенсию, как говорят, она у меня хорошая, но маленькая. А потом случился «Горький». Мой жизненный опыт и «правило 4-х лет» говорит о том, что 4 года я еще точно буду работать, а дальше загадывать не стану, примета плохая.
Записала Виктория Рефас
Фото из архива Ивана Князюка
