КРАСНОЯРСКИЙ КРАЙ, /НИА-КРАСНОЯРСК/. Александр Кондрацкий, позывной «Баркас», является командиром казачьего батальона «Енисей». Он воевал на харьковском и бахмутском направлениях. При штурме Часова Яра за два дня эвакуировал 26 раненых из красной зоны, пройдя более 60 км.
- Здравствуйте, до СВО сложился негативный окрас подготовки казачества…
- Согласен. Благодаря СВО уровень казаков намного вырос. Те казаки, о которых раньше говорили, что ведут себя неадекватно, выпивают сами «отвалились». Настоящие казаки поддержали Владимира Путина своими действиями. И, конечно, мы везде участвуем. Не только в СВО. Во всех мероприятиях казаки всегда ведут себя активно.
- «Поотваливались» - как это происходило?
- Когда запахло «жареным» им стало всё неинтересно, они самоустранились.
- Вы на харьковском направлении заменили ВДВ?
- Мы там закрепились, у нас был короткий 2-х месячный контракт. Первые 8 дней попали в тактическое окружение. Вокруг лесополки под противником и рядом посёлок, который мы заняли. Враг находился со всех сторон. Постоянно висела «птица», которая корректировала огонь. Восемь дней всё работало по нам. Даже авиация начала работать. Честно говоря, на тот момент я не знал, что у них есть авиация. Она отрабатывала по нам издалека.
- Сколько вас было в тот период?
- На нашей позиции, где держали танковый прорыв, нас было 40 человек, если растянуть на один километр.
- Получается, что это ни о чём.
- Все думали, что это ни о чём! Потому что надеялись, что мы оттуда сейчас уйдём. Там было очень жёстко. И у нас не было связи с ребятами сзади. Когда всё закончилось и мы вышли, они сказали: «Мы думали, что вас уже нет, потому что слышали, как разбивают вашу позицию каждый день и ночь. Как вы там вообще выжили?!».
- Как вы выжили?
- Дома там строились в советское время для колхозников. Они были с подвалами. Мы выжили за счёт крестьян, которые нам оставили посадочную картошку и соленья. Посадочную картошку в апреле-мае всю «приговорили». То есть жили мы за счёт этой картошки, потому что нам невозможно было ничего доставить. Провели целую спецоперацию, что бы притащить нам воду. Мы продержались восемь суток в жёстком кольце, а на девятые сутки зашли «грады». Мы об этом не знали. Просто увидели ночью, как «грады» начали красиво работать. На душе появилось большое облегчение. Поэтому у нас настала неделя «каникул». Успели постираться. Ранее мы были в постоянном напряжении из-за постоянных накатов.
- По вам там и Хаймерсы работали?
- Хамерсы к нам прилетели не сразу, а спустя месяц. У меня был боец с позывным «Док». Он сам с Одессы – Серёга. Я его взял как санинструктора, и как переводчика. Освободил его от нарядов. Он сидел и слушал по радио разные волны и рассказывал: «Слушай, сегодня под Донецком ровно в 9 утра Хаймерсы прилетели». Я говорю: «Ничего себе!» До этого мы слышали, что американцы заявили, что будут со спутников проводить наведение со 100%-ным попаданием. Только мы об этом поговорили, и на нашу позицию ровно в 11 утра прилетел Хаймерс. У нас стояла легковая машина, которую взялись отремонтировать, но там не хватало компьютера. Мы открыли двери и капот – что бы было видно, что брошенная.
Представляешь, в 11 часов Хаймерс прилетает прямо в эту машину, настолько точным было наведение. Враги показали - на что способны эти ракеты. Мне показалось, что машина разложилась на фракции, потому что вокруг изменился ландшафт: стояли дома и сараи – всё сбрило. Просто осталась строительная пыль до неба. Потом мы обнаружили недалеко от нашего укрепления кусок двигателя и колёса. Сам кузов нашли не сразу. Он находился в 40 метрах от воронки, за дорогой.
- Вы недалеко были от машины?
- Она находилась примерно в 20 шагах от нас. Я стоял в окопе, там меня просто сдуло взрывной волной.
- Выкинуло из окопа?
- Нет, просто протащило. Очень мощная «вещь» оказалась эта ракета. Самое интересное, что спустя 7-10 минут строительная пыль улеглась, мы ходили и рассматривали - насколько были повреждены здания. Услышали свист, как будто мина свистит в воздухе. Прилетает часть аккумулятора машины и задний фонарь. Столько минут это находилось в воздухе.
- Не понял. Ещё раз – это серьёзно?!
- Я тебе говорю да. Представления не имею - как?! Рассказываю, что было. Был момент - когда взрывной волной меня прошило, находясь в окопе: произошёл сердечный сбой. Он выражался в том, что у меня скручивало пальцы и руки. Язык онемел. Рядом разрывается рация: «Все живы? Все живы?». Думаю: «Что сказать-то?» - рядом кроме меня никого нет. Немного отдышался и начал про себя читать молитву «Отче наш». Пальцы отпустило. Настало большое облегчение. Язык онемевший, но по рации ответил, что всё в порядке. Такое у нас было знакомство с Хаймерсом.
- Как-то очень вам везло!
- Про везение добавлю другую историю. Под Харьковом мне до дембеля оставалось три дня. Я с товарищами заходил в разведку в тыл к противнику. Когда вышел, отправил ребят отдыхать, сам пошёл на доклад к ротному. А он кричит: «Баркас», ложись!» Думаю: «Что такое?» Пролетал дрон и сбросил на меня ВОГ (выстрел осколочный гранатомётный), который воткнулся в землю в трёх метрах сзади. Земля была влажная – под Харьковом ведь чернозём. ВОГ не разорвался. Подумал: «Вот это мне фортануло!»
- Насколько острее становятся отношения к вере? Насколько это может быть важно для бойцов?
- Вы слышали, наверное, что на войне атеистов нет. Это железная правда. Это 100% ! В любое свободное время молитва постоянно в голове. Ты её не отгоняешь. У меня и моих знакомых так. У нас была ситуация: надо было поменять ребят, они устали. Я договорился с командиром роты: «Дай людям отдохнуть хотя бы 4 дня?» Мне надо в госпиталь лечь после всего этого, ведь я остался на передовой. Кто меня заберёт? Поэтому сказал ротному: «Выручай, брат, мне нужно в больницу, очень плохо себя чувствую – рука не поднимается. И людей нужно поменять. Потому что у них шок: парнишка один погиб в этой катавасии, поэтому им нужно поменять «картинку». Командир прислал мне татар. Я им объяснил - где что. Первая стена дома, где мы жили, выходила прямо на противника. Она внутри была в современных больших иконах. Я объяснил татарам: «Если будет всё плохо, идите сюда, в эту комнату с иконами, и уцелеете». Они мне говорят, что они мусульмане. Мы уехали, и через 4 дня снова их меняем. Татары говорят: «Баркас», спасибо! Мы, кажется, стали православными! Когда начали по нам работать, мины летели со всех сторон, мы молились всему».
- Что такого было в этой позиции? Почему враги так хотели вас сдвинуть?
- Дорога шла прямо на Белгород. Мы удержали её. В первый день нашего захода, были попытки ВСУ зайти на эту дорогу на танках. Первый из них зашёл на расстоянии от нас в 1,5 км. Видели его издалека. Но за посадкой в лесополке стоял наш танк. Он отработал в лобовую. Башня вражеского танка улетела в сторону. Осталась одна нижняя часть. Второй вражеский танк пошёл по нашей дороге. Благодаря тому, что с нами были ветераны ВДВ, они его быстро отработали: в кустах лежало всё, что от него осталось. Третий вражеский танк нас обошёл, его никто не заметил. Он стал заходить к нам с тыла. В 700 метрах от нас находился ротный – прапорщик с позывным «Роки». Он побежал с гранатомётом и шарахнул - разбил гусеницу. Экипаж начал выпрыгивать из танка, и тема тема закрылась. Это был первый день боёв! Он оказался самым насыщенным.
- Почему «Баркас»?
- В память об отце. Он всю жизнь ходил в море. Я сам из Калининграда. Первый мой рейс был баркасе на рыбалку. Мне было 13 лет, и мы тогда уходили на 10 дней. Поэтому назвал себя «Баркас».
- Какие битвы запомнились вам больше всего?
- Самое страшное сражение было 11 мая 2023 года. Тогда я находился уже в составе батальона «Сибирь». Хотя первый мой заход был с батальоном «Ермак». Все эти подразделения добровольные казаческие. 10 мая «вагнера», которые стояли за нами, ушли на другое направление. Мы стояли в северной части Артёмовска в посёлке «Ягодное». Там проходила дорога. Противник решил её пробить в сторону Бахмута, что бы помочь своим силам. Мы остались одни, хотя в лесополках ещё залегали бойцы 200-ой бригады. 11 мая в 4 утра началась арт-подготовка. Даже прилетело химическое оружие. Нам заранее говорили, что по нам отработают химией. Нас было 142 человека. Прилетел химический снаряд, который упал в поле между лесополками. Случилось чудо: поднялся холодный ветер и снёс облако в сторону противника. Около 11 утра начался первый прорыв одной из позиций. Мы держали около 6 км по периметру лесополок.
- Сколько было врагов?
- Мне не знали, сколько их. Думали – немного. Этот их накат занял одну из наших позиций – 21-ю. Я командовал 20-й позицией. Со мной находился комбат с позывным «Кан». Он командует: «Собираемся, идём отбивать захваченную позицию». Собрались добровольцы и пошли накатами отбивать позицию. Я остался старшим своей позиции. Была одна рация, которую забрал командир. Со мной остался доктор и ещё один парень. Единственная информация была от раненых, когда они возвращались из атаки. Так вернулись два моих товарища из Калининграда «Тихий» и «Сэм» - были контужены. Они сказали, что есть два тяжелораненых - «Якут» и «Петрович». Я сказал «Доку»: «Лети туда, посмотри ситуацию». Так же, на одной из позиций лежал очень тяжёлый трёхсотый. Мы не могли его достать, потому что не было людей. Я решил идти за ним с оставшимся парнишкой. Контуженные ребята тоже решили пойти помочь. Мы зашли на позицию, и попали под перекрёстный огонь. Проползли и забрали раненого. У него была цела только левая рука, хотя ему успели раньше сделать перевязку и уколы обезболивающими. Закинули его на спальник и вытянули из ямы, где лежал. Попросил контуженых парней из 200-й бригады оттащить этого парня в тыл на 0.
У наших ребят уже закончились боекомплекты и подствольные гранаты. У меня осталось их 10 штук. Контуженные сказали: «Командир, мы пойдём с тобой, потому что на позиции остались наши друзья. Мы их не бросим». Я понял, что их помощь реально нужна. Мы распределили груз БК. Также захватили водную 5л канистру, в которой оставалось всего 4 см.
Ползли до своих под перекрёстным огнём. Ребята маленькие юркие уползли вперёд. Я остался один с гранатами и отсальными боеприпасами. Начал ползти, но мешал бронник спереди. Потихоньку пополз. Хорошо, что бойцы уползли вперёд и я последовал по их следам. Дополз до командира. Отдал гранаты. У противника тоже закончился БК и мы прорвали их оборону. Возвращаюсь к канистре: это была единственная вода на всех человек 40. Эта «баклаха» пошла по кругу. Бой закончился в 4 утра, в 5 утра мы выходили, так как пришла смена. Мы эту канистру с водой принесли назад с собой, потому что бойцы просто смачивали губы, и вода осталась.
По итогу получилось, что все пацаны геройские! Такое братство, как казачество, описанное в «Тарасе Бульбе» Гоголем – реальная правда. Я рассказал вкратце, потому что горько рассказывать как твои товарищи погибают. Парнишка «Якут» Серёга умирал на руках друга «Жука», который был пулемётчиком. Он очень крепкий парень, на гражданке занимается боксом, работает в охранной фирме. Бетон, а не парень. У «Жука» текли слёзы, когда умирал его друг. Это было во время боя. Последние слова «Якута»: «Мама, возьми меня на ручки». Это было нереально тяжело. О таких случаях рассказывать не хочется.
По итогу этого боя, командир «Кан» вызвал по рации огонь нашей арты на себя. У него самого была контузия, из ушей текла кровь. Когда я к нему приполз, он сказал: «Баркас» подкорректируй огонь, я вызвал его на себя. Сейчас будут по нам работать». Мне пришлось огонь корректировать. Так же корректировал «Скат» с другой позиции. Арта очень хорошо отработала! Костя Черкаш геройски подбил танк врага. По итогу сгорело 3 танка ВСУ. Когда весь этот бой закончился, оказалось, что у врага было 1,5 тысячи человек! У нас было 20 человек потерь. Осталось 24 бойца, которые вышли своими ногами. Все остальные 300-тые. Мы вышли оттуда 14 мая. 2 августа Владимир Путин вызвал к себе нашего командира «Кана» и вручил ему Звезду Героя России.
Продолжение интервью на сайте https://24rus.ru/ читайте на следующей неделе
