КРАСНОЯРСКИЙ КРАЙ, /НИА-КРАСНОЯРСК/. Красноярец Денис Алексеевич пошел на СВО добровольцем, хотя ранее в армии не служил. На фронте ему пришлось принять два ранения. Но, вернувшись домой, он продолжает активно работать для своей семьи.– Денис, расскажите, пожалуйста, почему вы решили пойти участвовать в специальной военной операции?
– До начала СВО новости смотрел мельком. События на Украине были далеко. Когда началась спецоперация, у меня произошла отсечка: стал часто смотреть новости, начал переживать за наших бойцов и за мирных жителей. Понимал, что умирают мирные люди, которые там жили десятилетиями. Сначала были внутренние переживания. Но позже появилась мысль, что на СВО воюют не только те, кому приказали, но и те, кто считает, что СВО началось правильно. Я начал обдумывать конкретный план действий, как пойти на фронт. Пришёл к выводу, что тоже должен быть там. Поэтому 30 апреля 2023 года подписал контракт с минобороны на шесть месяцев. Я попал в добровольческое формирование «Шторм Z». Две недели была учебка, и потом мы пошли на СВО. Тренировал нас в Луганской области герой России капитан Саха – молодой парень в 26 лет. Ранее я видел по ТВ, как ему вручали Звезду героя. На передок мы поехали в ДНР на Бахмутском направлении – Клещеевка, Курдумовка, Андреевка, Отрадовка. Там воевал полгода по военной специальности гранатомётчик в мотострелковых войсках. Для меня военное дело было новое, так как ранее в армии не служил. Но главное желание!
– Как начиналась служба?
– Когда первый день после полигона пошли на позиции, пришлось более шести километров пробежать с амуницией и боеприпасами через четыре лесопилки. Мы бежали и рвались в бой. Но получилось, что из 220 человек до передка дошли человек 60. Потому что кто-то погиб, кто-то был ранен. Добежав, отдохнули полчаса, и пошёл накат со стороны ВСУ. С первого дня начались жаркие бои.
– Вы находились в лесополосе или в полях?
– Это было за деревней Андреевка, там проходил пустой оросительный канал с земляным валом – бруствером на нашей стороне. На другой стороне находились позиции врага на расстоянии 90-100 метров. Мы сразу попали под миномётный, артиллерийский обстрелы. В первый же день прошли проверку на всё. Но стрелковых боёв был мало, потому что через бруствер и канал не могли перейти ни наши войска, ни враги. Поэтому в серой зоне между нами было в основном удержание позиций. В нас летело всё, что можно. Мой товарищ Толя Дым считал прилёты. В среднем было 100 прилётов в час в зоне видимости от нас. Это было тяжело, потому что в эти моменты ты ни с кем не воюешь, не в кого стрелять. Просто удерживаешь позиции, а в тебя летит всё: стреляют танки, артиллерия, миномёты, АГС, летают дроны. Всё вокруг взрывается. Мы таскали раненых на носилках шесть километров до точки эвакуации под всеми обстрелами. Назад приносили БК, воду, еду. Поначалу это привозили БТРы, но после того, как были подбиты 3-4 БТРа, пришлось ходить пешком. Для нас это была целая экспедиция: раненого тащат четверо и двое страхуют на подмене. Одно время, дней на пять-шесть, мы остались без воды. Тогда ползали на ближайшее болото, набирали в пакеты болотную воду и бросали туда дезинфицирующие таблетки «Аква» – хлорка фактически. Благодаря этим таблеткам мы выживали без нормальной воды.
– Денис, вам приходилось стрелять из гранатомёта?
– Конечно! Атаки со стороны украинцев проходили постоянно: раза два в неделю они пытались нас штурмовать. Скорее всего, они там что-то потребляют из наркотиков, потому что вставали 7-10 человек, шли в нашу сторону и стреляли. Мы сразу начинали отстреливаться. Видно, что у них кого-то ранило, но они шли вперёд. Это возможно только под препаратами. Но стрелковые бои там не воспринимались критично, потому что между войсками проходил канал. На своей позиции мы пробыли три недели безвылазно. Жили в блиндажах: в дождь, в грязь при отсутствии воды и еды. 200-сотых не могли унести на эвакуацию, потому что нужно было уносить раненых. Для них, конечно, был приоритет. Перетаскали мы многих, потому что многие погибали.
– У вас были ранения?
– Два ранения, но они появились позже. Через три недели мы пошли на ротацию и потом попали в часть. Там нам нужно было идти на штурм по пять человек, переходя через железную дорогу в Клещеевку. В сторону не уйти. Территория пристрелена противником. Первую группу накрыло кассетами, вторую группу тоже накрыли кассеты. У них осталось двое тяжелораненых, трое смогли отойти. Мы шли третьей группой через железную дорогу, чтобы забрать тяжёлых трёхсотых. Пока забирали, попали под очень жёсткий обстрел. Моего товарища Василька ранило в шею, но он перепрыгнул через рельсы обратно и стал нас ждать, пока шел обстрел. Мы прошли немного вперёд и залегли на поляне, где невозможно спрятаться. В нас летело всё, и один из нас погиб. Дрон скинул на нас двоих гранату Ф-1. Мы лежали в пяти метрах друг от друга. Граната упала между нами. Мы смотрели на гранату и время замерло. Понимали, что нас уже нет, потому что поражающая дальность 250 метров. Но граната не взорвалась!
– Не взорвалась?!
– Лежали и смотрели на гранату минут 10, но она не взорвалась.
– Это Бог!
– Да. Когда наше оцепенение спало, потихоньку начали расползаться. Недалеко лежали тяжёлые трёхсотые, и мы не могли их погубить. Приняли решение отвлечь внимание на себя: вскочили и побежали вперёд, чтобы дроны полетели за нами. Артиллерия начала стрелять в нас. Добежали до блиндажа, где прятались двое наших бойцов из второй группы, и заскочили в него. Это мощный украинский блиндаж с толстым накатом сверху. Как мы и хотели, БПЛА улетели от тяжелораненых. Мы переждали время, пока стрельба утихнет. Но когда немного расслабились, дрон скинул гранату прямо перед входом. Я стоял у входа и осколок попал мне в лобную часть. Разбил голову и под кожей ушёл в сторону виска. Он и сейчас там, потому что в госпитале не стали делать операцию в височной области: это опасно. Всё это случилось 3 сентября, поэтому считаю этот день вторым Днём рождения. Мой друг Василёк звонит мне в этот день и поздравляет.
– Денис, потом вы смогли вернуться?
– Да, мы забрали тяжёлого трёхсотого и утащили назад. Из нашей группы только один человек не был ранен. Поехали в госпиталь и пробыли там около двух недель. Пошли к начальнику госпиталя и попросились обратно в часть. Убедили его и поехали снова воевать.
– Куда теперь попали?
– Остались в том же направлении, но со стороны освобождённого Бахмута – Артёмовска. Там пошли на задание, и меня ранило второй раз миной из миномёта «Полька», который стреляет беззвучно. Мне прилетели сзади два осколка в плечо.
– Объясните, пожалуйста: все наши солдаты в бронежилетах, но многих ранят.
– Был случай в моей военной действительности. С нами служил контрактник с Алтая, который только вылез из блиндажа, и в 50 метрах от него взорвалась мина. Он ойкнул и упал. Хотя был в бронежилете и каске. Внешне на нём не увидели ни одной царапины. Когда мы его раздели, пока он был жив несколько часов, случайно увидели сбоку груди еле заметное отверстие без крови. Там в него вошёл осколок со спичечную головку, который заскочил сбоку под бронежилет и пробил ему оба лёгких насквозь. Парень хрипел с кровью изо рта. Просил воды, но её нельзя давать в таких ранениях. Сразу в эвакуацию мы не могли его унести, потому что только утром с 7 до 8 и вечером с 20 до 21 часа снижалась до минимума активность украинских дронов. В эти периоды выносили раненых на эвакуацию и доставляли воду и еду. Этого парня ранило днём, поэтому смогли его унести только вечером. Пока несли шесть километров, он умер.
– Денис, бронежилеты хорошо защищают?
– Да, очень хорошо, потому что у нас были броники пятого класса с кевларом. То есть сверху бронеплита, а ближе к телу находится многослойный пластик, который шире бронеплиты и доходит до плеч. Пулю пластик не удержит, но горячий осколок расплавляет пластмассу и вязнет в ней. У пацанов находили очень много осколков в бронежилетах. Парни даже сами не замечали, потому что броники их хорошо защищали. Поэтому бронежилеты спасают жизни однозначно! Личная безопасность на фронте – это забота каждого бойца. Поэтому снимать бронежилет, каску нельзя.
– После второго ранения вас отправили в госпиталь?
– Да, я тоже попал на лечение. Но был конец контракта. Потом поехал домой. Тогда тяжёлые бои шли в самой Клещеевке. От неё не осталось даже подвалов.
– Осколки вам вынули?
– Врачи пытались, но осколки зашли глубоко и прикипели к мясу. Их вытащить не удалось. Поэтому все осколки, которые поймал, остались со мной.
– Денис, чем вы занимались после возвращения в Красноярк?
– Вернувшись, я начал искать работу – без неё сложно. Быт быстро затянул. По работе езжу на вахты. Работал монтажником стальных конструкций, технического трубопровода, механиком-оператором. Собираюсь лететь в Магадан, работать экскаваторщиком, потом в Якутию.
– Вы умелец на все руки!
– Да, меня мама с детства учила, что мужик должен уметь всё. Если не умеет, один раз посмотрел и должен научиться.
– Денис, желаю вам успехов в работе и в семейной жизни! Боевой опыт остаётся на всю жизнь. Осколки вас «пожалели»!
– Значит ещё нужен. Кстати, позывной у меня был Гиря, потому что занимаюсь гиревым спортом в спортзалах и дома. Сына также приучаю.
– В заключение хочу сказать, что не понимаю людей, которые считают, что мы в Новороссии захватываем территории. Не представляете, как российских воинов там душевно встречают местные жители – обнимают и целуют как освободителей!
